5 глав ( 1 часть)

[Yanyk]

Название: 5 глав
Фэндом: Наруто
Автор: gygyli
Бета: *alisenok*
Персонажи (Пейринг): Саске/Наруто, Саске/Итачи
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма, ангст.
Состояние: закончен
Дисклеймер: отказываюсь от прав на исходник и его героев
Предупреждение: слэш, ООС персонажей
От автора: это мой первый фик состоящий из нескольких частей и дописанный c почином меня

Белые простыни были безжалостно смяты. Наруто, сжавшись в комочек, неподвижно лежал, прикусив губу и отчаянно стараясь унять бешено бьющееся сердце, подавить рвущийся наружу крик отчаяния и боли.
«Почему?» – этот вопрос разъедал изнутри, раня глубже и беспощаднее самого острого куная.
«Почему? Ведь все было хорошо! Почему?»
Длинные сильные пальцы смяли край простыни, белоснежные зубы вцепились в подушку. От витавшего в воздухе запаха пота и секса кружилась голова, и болезненно ныли виски. Ворвавшийся в комнату поток свежего воздуха принес облегчение, Наруто глубоко вздохнул, по его телу прошла едва заметная дрожь.
Юноше безумно хотелось накрыться теплым легким одеялом и прижаться к горячему телу любовника, как он делал это всегда ... Но одеяло давно было сброшено на пол, а Саске … Саске не было рядом.
«Саске».
И болезненным эхом отозвалось сердце, отчаянно застучало в груди.
Наруто до сих пор хранил дорогие воспоминания о том дне, когда сумасбродный друг вернулся в Коноху.

***

Был поздний вечер. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, уступив место тягучим сумеркам. На темном небе неспешно зажигались яркие звезды, подобно блесткам, украшая темно-синюю бесконечную гладь, освещая, завораживая.
Наруто лежал на кровати, запрокинув руки за голову, глубоко дыша сильной грудью, и уже несколько минут рассматривал белый потолок. Причудливы тени от света горящей свечи, играли, забавлялись, удивляли, принимая самые невообразимые формы. Ровный, убаюкивающий шум дождя, проникающий в комнату через открытое окно, успокаивал.

Юноша потянулся – после дневной тренировки все тело болело. Освоить стихию ветра оказалось достаточно трудно, но все же Наруто справился. И теперь впереди его ждала еще более сложная, и от этого более манящая задача – создать собственное джуцу. Безусловно – это потребует много сил, но трудности никогда не страшили будущего Хокаге, подобно магниту наоборот притягивали к себе, возбуждая кровь, смеясь с вызовом – «А ты справишься?» И Наруто всегда справлялся, веря в себя, не сомневаясь, зная, что обязательно достигнет своей цели, чего бы этого не стоило, и нет ничего на свете, способного остановить его. Ведь каждый день, каждая тренировка приближают к цели – к Саске. К человеку, ставшему за последние три года навязчивой идеей, частью жизни, необходимой частью.
Наруто просыпался с мыслью об Учихе, проводил день в изматывающих тренировках и засыпал, представляя, как они, наконец-то, встретятся, и он, будущий хокаге, покажет своему горе-напарнику, что такое настоящая сила. А потом Саске потрясенный тем, насколько его лучший друг стал сильнее, обязательно вернется в деревню, потому что иначе быть не может.
Наруто устало вздохнул, чувствуя, как спазмом сводит мышцу на ноге, нахмурился. Сел на край мягкой кровати и, не смотря ни на что, все же довольно улыбнулся - сегодняшний день был потрачен не зря. Затем встал, не спеша подошел к окну, внимательно вглядываясь в темноту вечерних сумерек, любуясь красотой любимой деревни. И Коноха доверчиво подставляла наполненному искренним восхищение взгляду свою красоту, укутанную в синеву вечернего воздуха.
Внезапно Наруто задержал дыхание, напряженно замер, когда его взгляд наткнулся на одинокую фигуру, стоящую под деревом на против окна. Черный плащ надежно прятал от дождя, а объемный капюшон скрывал лицо. И только две ярко горящие алые точки заставляли не сомневаться в том, кто их владелец. С минуту Наруто жадно, пытливо рассматривал человека, а затем резко сорвался с места и побежал к входной двери. Дрожащие от волнения пальцы быстро открыли замок, и уже через несколько мгновений Узумаки оказался на улице, совершенно не задумываясь о том, что кроме трусов на нем ничего не одето. Да, и какое значение это имело сейчас?
Холодный ветер резко ударил в лицо, заставляя поморщиться, крупные капли дождя окутали с ног до головы. Загорелая кожа покрылась мелкими мурашками, а по телу прошла неприятная дрожь, но Наруто не обращал на это внимания. Единственное, что сейчас имело для него значение – это человек, по-прежнему неподвижно стоящий под деревом и смотрящий на него, на Наруто. Смотрящий прямо, не отворачиваясь.
Узумаки медленно, будто боясь спугнуть нежданного гостя, протянул руки и опустил капюшон, скрывающий лицо.
Саске. Это был Саске.
Наруто задержал дыхание, тревожно, жадно рассматривая дорогие сердцу черты лица, с волнением вглядываясь в темноту любимых глаз. Впалые щеки, тень усталости под глазами, бледные, потрескавшиеся, плотно сжатые губы и отсутствующий, наполненный печалью взгляд. У Наруто сжалось сердце, он не выдержал и практически простонал:
- Саске.
Безумно хотелось сжать бывшего напарника в крепких объятьях, но Наруто боялся… Боялся, что тот оттолкнет его или еще хуже, вдруг окажется - это иллюзия, генджуцу, просто злая шутка.
И внезапно, будто уловив эти сомнения, Саске сам сделал шаг вперед и обнял взволнованного юношу, прижался к нему сильно-сильно, позволяя ощутить дрожь своего тела, почувствовать тепло своего дыхания, а главное, заставляя того поверить – он вернулся.
Наруто до боли в теле сжал в объятьях Учиху, настолько крепко, как только смог, затем отстранился от него и заглянул в черные омуты глаз.
- Саске, - дыхание громко срывалось с губ, сердце грозилось выскочить из груди. - Ты вернулся!
Голубые глаза светились счастьем и надеждой, глупая, растерянная улыбка блуждала по лицу, то исчезая, то появляясь вновь.
- Ведь ты вернулся насовсем? – Наруто напряжено вглядывался в глаза друга, стараясь отыскать в них ответ, но их взгляд по-прежнему оставался отсутствующим и беспристрастным.
- А, неважно, - Узмаки махнул рукой и снова крепко обнял Саске. - Я тебя не отпущу! Понял? Теперь ни за что не отпущу!

Наруто был настолько взволнован, что совсем не задумывался о том, почему Саске так спокоен, позволяет себя обнимать, не отталкивает, не говорит холодных, обидных слов. Это после, на следующий день в светловолосой голове возникнет множество вопросов, но Учиха не станет на них отвечать, наглухо закрыв свое прошлое. И при всех следующих попытках вызнать интересующую информацию будет тихо повторять: «Это все неважно, Наруто. Теперь это не важно». А сейчас тому было некогда думать, все его внимание, все чувства были обращены к человеку, который за прошедшие три года стал его наваждением, неотступно преследующим его и днем, и даже ночью во снах.
- Саске, - Узумаки уткнулся носом в шею напарника и жадно вдохнул воздух вместе его запахом – резким, но таким близким, знакомым, родным.
- Наруто, пойдем домой.
Голос Саске непривычно тихий и усталый, заставил Наруто обеспокоено засуетиться.
- Да, да, конечно. Ты, наверное, замерз? Я сделаю тебе горячий чай, и ты мне все расскажешь! Все, все, все.
Он схватил Саске за руку и нетерпеливо потащил домой.
«Он вернулся».
Хотелось прыгать и кричать от радости, выплеснуть наружу шквал эмоций, охвативших сознание, дать волю своему счастью, но Наруто благоразумно подавил рвущийся наружу поток и лишь позволил себе улыбаться, жадно, ненасытно рассматривая лицо лучшего друга.

Переступив порог квартиры, Наруто сразу направился на кухню, громко крича командным голосом:
- Саске раздевайся!
Он включил плиту и поставил подогреваться чайник, затем прошмыгнул в ванную и, прихватив большое полотенце, влетел в комнату.
Учиха уже снял мокрый плащ и некогда белое, а сейчас серое, местами порванное кимоно. Он немного растерянно взглянул на вошедшего и принялся стягивать с себя липнущие к коже влажные черные штаны.
Наруто внимательно разглядывал напарника. За прошедшие три года Саске вырос и был теперь практически на целую голову выше Узумаки. На правом плече виднелся длинный широкий уродливый шрам, грудь покрывала жидкая поросль черных волос.
Изучающий наглый взгляд голубых глаз опустился ниже, обласкал подтянутый крепкий живот, заглянул в темную впадинку пупка и… Наруто поспешно отвернулся и быстро пробормотал:
- Надо Сакуре сообщить, она будет так рада твоему возвращению! Она…
Он резко замолчал, когда ощутил горячее дыхание на своей шее и прикосновение чужой горячей ладони к животу. Пальцы принялись неспешно гладить кожу, дразня и лаская. Наруто медленно повернулся и смущенно, вопросительно посмотрел на друга.
- Саске?
Лицо Учихи было мучительно напряженным, его черные глаза лихорадочно блестели, а с розовых губ срывалось громкое тяжелое дыхание. Никогда раньше Наруто не видел Саске в столь возбужденном состоянии. Он крепко обнял напарника и принялся успокаивающе гладить его по спине. Почувствовав, как тело в его объятьях немного расслабилось, чуть отстранился, посмотрел с волнением.
- Саске, что с тобой?
Тот глубоко, шумно вздохнул, жадно наблюдая за тем, как его напарник облизывает пересохшие губы. От этого взгляда по телу Наруто прошла дрожь, и ему почему-то, захотелось отвернуться, чтобы спрятаться от этих безумных глаз, которые вселяли в его душу смятение, заставляли волноваться, но не так, как обычно, а непривычно остро, колюще, рождая неведаное нежное тепло в паху.
Саске подался вперед и прижался лбом ко лбу напарника, тихо прошептал:
- Наруто, пожалуйста.
Узумаки удивленно приподнял брови, с искренним непониманием и озабоченностью вглядываясь в непроницаемый глянец черных глаз.
- Саске?
- Пожалуйста, - снова на выдохе прошептал Учиха, а затем прикоснулся губами к его губам.
Послышался тихий стон, а затем Наруто резко отпрянул и возмущенно воскликнул:
- Что ты делаешь, дурак?
Но Саске никак не отреагировал на полный праведного гнева крик. Сделал шаг вперед, вновь притянул Узумаки к себе, не давая вырваться.
- Пожалуйста.
Наруто застыл. Никогда прежде он не видел столько боли и отчаяния в этих родных глазах, и никогда не слышал столько муки в этом голосе.
Руки Саске дрожали, когда он вновь прикоснулся к груди Узумаки. Его пальцы нежно, чуть касаясь, прошлись по коже под ключицами, спустились ниже, немного поиграли с сосками. Наруто замер, затаив дыхание, и внимательно наблюдая за наряженным лицом Учихи, который обнял его за талию и крепко прижал к своему горячему телу. Сильные руки сразу протестующее уперлись в грудь, голубые глаза заблестели негодованием.
- Пожалуйста, - Саске легко, чуть ощутимо прикоснулся к губам юноши, а затем, не встретив сопротивления, уверенно раздвинул их языком, проникая внутрь рта.
Наруто возмущенно замычал и вырвался из жарких объятий. Его сердце бешено стучало, а губы мучительно горели от запретного соприкосновения с чужими губами. Он сделал шаг назад, прижался к прохладной стене, задумчиво гладя на Саске. Тот отвернулся. В свете луны было заметно, как сосредоточенно-напряженно его лицо, как плотно сжаты губы. Он несколько секунд молча разглядывал небо за окном, а затем, не поворачиваясь, тихо прошептал:
- Прости.
Наклонился и подобрал с пола полотенце, которое выпало из рук Наруто, вытер им выступившие на лбу блестящие капли пота.
- Прости.
Учиха повернулся к напарнику спиной, и не видел, как тот посмотрел на него мучительным, тяжелым взглядом, затем медленно подошел к нему, осторожно поцеловал в плечо, заставив вздрогнуть от неожиданности. Провел горячим языком вверх по шее, поцеловал кожу за ухом, прикусил мочку и застыл в ожидании.
Саске закрыл глаза, наслаждаясь этими прикосновениями, глубоко вздохнул, развернулся и заглянул в затуманенные желанием глаза друга. Наруто смотрел открыто, взволнованно - губы слегка приоткрыты, на щеках проступил румянец.
Поцелуй. Такой неизбежный и такой долгожданный поцелуй, и от этого еще более болезненный и мучительный. Нежный, неспешный, сдержанный. Языки юношей неторопливо ласкали друг друга, пробуя, знакомясь. Пальцы скользили по коже, трепетно, изучающе, заставляя дрожать от удовольствия. Иногда ногти царапали, добавляя остроты ощущениям. Когда воздуха стало не хватать, Наруто первым прервал поцелуй и прикусил нижнюю губу, задумчиво, будто что-то решая для себя, глядя на Саске, а затем уверенно взялся пальцами за резинку его трусов и потянул вниз…

…Наруто нетерпеливо притянул Саске к себе и прикусил кожу на шее, застыл, закрыл глаза, наслаждаясь моментом. Мыслей не было, остались только чувства, эмоции, накрывающие с головой, приносящие счастье и ощущение полноценности. Внезапно Учиха отстранился и пронзительно посмотрел на него.
- Почему? – голос Саске был хриплым, ломаным, затаилось в его голосе сомнение.
Наруто свел светлые брови на переносице, отвернулся, обдумывая ответ, стараясь подобрать правильные понятные слова, но лишь резко выдохнул, снова посмотрел на друга.
- Потому что… - он замолчал, стараясь справится с волнением. - Потому что это ты.
Затем сделал шаг вперед и снова обнял Саске, обнял так, как ему хотелось давно – сильно, страстно, прижался губами к коже на шее и зажмурился, чувствуя, как горячая волна желания стремительным потоком разливается по всему телу.

Наруто не знал, как объяснить, что на протяжении последнего месяца его неотступно преследовали воспоминания о последней встрече с бывшим напарником. О том, как Саске прижался с нему на несколько минут, а его горячая тяжелая ладонь легла на плечо. И даже сквозь ткань куртки тот чувствовал ее жар. О том, как дыхание Учихи волнующе щекотало его кожу шее, вызывая в теле приятную дрожь… Запретные мысли, запретные чувства, но возможно… надежда на счастье всегда оставалась. И сейчас, сжимая в объятьях самого дорогого человека, чувствуя биение его сердца, он не мог поверить, что это все-таки произошло, сбылась мечта… Не верится…
- Просто это ты, - Наруто нежно, но уверенно прикоснулся к горячим желанным губам. Сколько раз в мыслях он представлял этот момент, сколько раз говорил, что это невозможно, недопустимо, но все равно верил, ждал. И сейчас, чувствуя, как Саске сильнее прижимает его к себе, ощущая его возбужденную, обжигающе горячую плоть, Наруто был безумно, головокружительно счастлив. Он замер, когда Учиха нетерпеливо раздвинул его губы языком, углубляя поцелуй, а его пальцы сомкнулись на болезненно-возбужденный плоти напарника и медленно прошлись вверх-вниз по всей длине. Наруто приглушенно застонал и подался вперед, навстречу этой волшебной руке, дарившей новые, незнакомые, но такие приятные, невероятные ощущения, заставляя колени предательски подгибаться, а тело дрожать от невыносимого, мучительного, подчиняющего желания.
Саске оторвался от мягких податливых губ, хрипло прошептал на ухо:
- Наруто, встань на колени.
И тот послушно опустился на мягкий ковер, потому что было во взгляде и голосе Учихи нечто мучительно-горькое, просящее, что заставляло покорно выполнять его просьбы, стараясь хоть как-то ослабить ту боль, которую он нес в себе.
Саске встал на колени сзади Наруто, наклонился, прикусил кожу на спине под лопаткой. Его пальцы прошлись по позвоночнику от шеи вниз, а затем сжали бедро, беспощадно впиваясь в кожу ногтями. Узумаки застонал от боли и резко дернулся, но тут же застыл, ощутив чужое горячее дыхание на щеке.
- Прости, - Саске прикоснулся пальцами к его подбородку и развернул к себе лицо напарника. Наклонился, поцеловал в губы.
- Прости.
И столько было отчаянной, невыносимой муки в его голосе, что сердце Наруто болезненно сжалось. Он развернулся и обнял друга, прижался к нему всем телом и тихо прошептал, желая хоть как-то помочь ему:
- Я тебя люблю …

… На следующее утро немного смущенный, но безмерно счастливый Узумаки набросился с расспросами на Саске, но тот молчал, лишь изредка повторяя: «Теперь это все не важно».
После долгого, неприятного допроса Учихе разрешили остаться в деревне, но под строгим наблюдением АНБУ. Хокаге была поражена и настороженна его покорностью и смиренностью, о чем прямо сказала Наруто, но юноша лишь улыбнулся и воскликнул:
- Да, какая разница. Главное он вернулся. Ведь это замечательно, правда?
Он и сам был немного удивлен странным поведением напарника, но для него в свете последних событий все казалось мелочным и неважным - Саске был снова рядом, и на этот раз навсегда. Наруто почему-то был в этом уверен. Он простил другу все – обиды, предательство, тот бой в Долине завершения, потому что не мог не простить любимого человека.
Последовавшие за возращением Учихи два месяца казались раем. Наруто, наконец-то, присвоили звание тюнина, он смог создать собственное джуцу, а главное, Саске был с ним, поддерживал, помогал, любил…
Но сегодня одно слово, произнесенное его любовником, смогло разбить вдребезги бесценное счастье. Наруто казалось, что он падает в глубокую темную пропасть, из которой нельзя выбраться, и нет никого рядом, кто бы мог помочь, поддержать, подсказать, что делать. Отчаяние и боль душили, в горле стоял противный горький комок, голова грозилась взорваться от боли и напряжения.
Наруто сжался в комочек на постели, одинокий, замерзший и тихо прошептал:
- Почему, Саске? Почему?

Глава 2 - Человек.

Саске уже несколько минут, не обращая внимания на холод, стоял на небольшом балконе и курил. В последнее время это вошло в привычку – свежий воздух бодрил, а никотин успокаивал и помогал расслабиться. Пальцы юноши, немного дрожа, крепко сжимали сигарету, оставляя на ней глубокие вмятины, ломая тонкую бумагу.
Докурив, Учиха выкинул бычок и облокотился на перила, чувствуя привычную негу, медленно расползающуюся по телу. Черные глаза внимательно рассматривали чистое ночное небо, украшенное тысячами ярких огоньков.
Тысячи звезд, тысячи судеб, все разные - длинные или короткие, счастливые или грустные. А ему выпала именно такая – полная тоски, одиночества, ненависти, боли.
Саске глубоко вздохнул, улыбнулся горько, печально, вспоминая события шестимесячной давности. События, которые снова резко изменили его жизнь…

…В комнате было темно и сыро, лишь одинокая луна заглядывала через окно, освещая скудную обстановку. Мебели практически не было, только самое необходимое – стол, стул и кровать, на которой лежал спящий юноша. Он был практически обнажен, лишь тонкие трусы, казавшиеся грубой черной кляксой на белоснежной коже, прикрывали небольшой участок тела. Широкая молодя грудь была перевязана бинтами, руки – покрыты сетью мелких царапин и порезов, на глазах чернела широкая повязка. Бледное лицо казалось серым в неровном свете луны, на правой щеке темнел уродливый кровоподтек, нижняя губа - разбита и покрыта тонкой корочкой.
Внезапно лицо юноши болезненно сморщилось, с губ сорвался еле слышный стон. Саске открыл глаза. Непроглядная темнота, окружавшая его, пугала неизвестностью, неожиданностью, понадобилось с минуту, чтобы сообразить - на глаза одета повязка. Саске замер, внимательно прислушиваясь к окружающим звукам, но комнату заполнял лишь тихий шум дождя, а откуда-то справа доносилось едва слышное равномерное тиканье часов. Учиха попытался пошевелиться, но тело категорически отказывалось подчиняться, откликаясь мучительной ноющей болью в мышцах на любые попытки заставить его двигаться.
- Черт.
Он вздрогнул – голос был тихим, дрожащим, еле различимым, наполненным страхом и отчаянием. Саске медленно втянул противный спертый воздух через нос, собираясь с мыслями и стараясь унять растущую панику. Он давно забыл, что такое страх, подавил в себе это чувство, но сейчас – неподвижный, беспомощный, раненый – был уязвим как никогда. Это заставляло волноваться, путало мысли, мешая слаженно думать.
Учиха закрыл глаза, облизал сухие губы, скривился, почувствовав привкус крови. Глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться, пытаясь собрать по кусочкам, как пазл, обрывки воспоминаний до того, как он очнулся здесь.
Последнее, что юноша помнил – это уставшее лицо старшего брата, склонившегося над ним, равнодушный блеск его холодных глаз, лишенный напрочь каких-либо эмоций. И взгляд. Взгляд пронзительный, изучающий, тонкие губы, сжатые в едва различимую полоску, и запах, знакомый до боли, ненавистный, родной… Такой же, как и в детстве. Его, Саске, детстве. Ранящие душу воспоминания из прошлого, ненужные, запретные, тяжелые.

Сразу после того, как разобрался с Орочимару, Саске направился на одну из тайных баз бывшего наставника. Прекрасно понимая, что для осуществления мести собственных сил не хватит, он решил собрать команду из талантливых молодых шиноби, обладающих разными уникальными способностями. Первым в его списке значился Сугейтсу, бывший шиноби скрытой деревни тумана. Но добраться до базы так и не удалось…

Почувствовав присутствие чужой чакры, Саске резко остановился и замер, прислушиваясь к окружающему миру, в черных глазах загорелись шаринганы, тело напряглось, готовое в любой момент отбить внезапную атаку. Красивое лицо застыло подобно маске в напряженной задумчивости, брови сошлись на переносице, практически бесцветные губы плотно сжались.
Сомнений не было – неподалеку находится Итачи. Его близкое присутствие Саске неизменно ощущал и никогда не ошибался. И сейчас, не зная, как поступить, он нерешительно взглянул в сторону, откуда исходил поток знакомой чакры, обдумывая дальнейшие действия. Пытаться сразиться с братом - бесполезно и глупо. Несмотря на то, что за прошедшие три года Саске стал намного сильнее и многому научился, он не тешил себя надеждой выйти из этой схватки победителем. Слишком хорошо зная возможности Итачи, не сомневался – за прошедшие годы старший брат наверняка стал еще сильнее.

Внезапно сорвавшийся ветерок поднял, закружил опавшие листья в воздухе, подул в спину, как будто предлагая немедленно уйти подальше от соблазна. Саске сделал шаг назад, желая продолжить путь, и застыл, встретившись взглядом с черными непроницаемыми глазами Итачи.
- Саске? – в голосе старшего из братьев скользило еле заметное удивление, но лицо оставалось по прежнему беспристрастным, как будто эта встреча ничем не отличалась от тысячи других.
Саске неосознанно потянулся к катане и сомкнул пальцы на ее ручке, мысленно обдумывая дальнейшие действия и внимательно наблюдая за братом. Тот стоял неподвижно, спрятав нижнюю часть лица за высокий воротник черного плаща, смотрел равнодушно, отстранено и лишь чуть приподнял тонкую черную бровь, когда младший брат отточенным движением вытащил оружие из ножен.
- Ты собираешься драться?
Молчание заполнило воздух, смешалось с шелестом листьев и пением птиц, стало тяжелым, давящим. Саске крепче сжал пальцы на ручке катаны, отвел руку назад, готовясь отразить удар, если Итачи внезапно решит атаковать. Лицо младшего Учихи сохраняло спокойное, уверенное выражение, лишь нервно дергающийся уголок правого глаза выдавал истинное отношение к этой встречи. Мозг лихорадочно работал, обдумывая сложившуюся ситуацию, пытаясь найти выход из этого непростого положения. Но равнодушие в глазах Итачи, их спокойный, безразличный взгляд вызывали в душе Саске волну негодования и ярой злости. Здравый смысл покинул сознание, уступая место безумному, жгучему желанию стереть с этого лица колющее, противное равнодушие, увидеть, как мучительно исказится от боли, станет живым, настоящим это лицо, как в то время, когда Итачи еще не был предателем, когда еще умел улыбаться и грустить, а его глаза смотрели тепло, участливо.

Дождавшись, когда яркое солнце за спиной снова выглянет из-за туч и заставит брата поморщиться, на мгновение прикрыв глаза, Саске резко сорвался места, устремившись к врагу и желая нанести стремительный, неминуемый удар. Но Итачи легко разгадал его нехитрую уловку, ловко увернулся от опасной атаки и, развернувшись на одной ноге, ударил брата в живот по касательной. Тот зарычал от боли, собираясь с силами, чтобы совершить атаку чидори. Светящийся шар практически сформировался в руке, когда Итачи внезапно исчез, растворившись в синеве вечернего воздуха.
- Черт, - Саске резко подался в сторону, услышав раздраженный свист воздуха, когда кулак брата разрезал воздух в нескольких сантиметров от уха. Хотел было развернуться, но сильный удар в спину заставил его застыть и поморщится от сильной, пронизывающей все тело боли.
- Саске, - тихий, мягкий голос Итачи, раздавшийся совсем близко, заставил вздрогнуть. - Тебе ведь все равно не победить, может, поговорим?
Тот глухо зарычал вместо ответа и ударил брата локтем в живот, но, казалось, Итачи даже не почувствовал этого удара, лишь крепче прижал Саске к себе и завернул его руку за спину, вызывая новую болезненно-мучительную волну в теле, вырвал клинок из крепких пальцев, тихо усмехнулся, как будто его это все забавляло.
Саске сжал челюсти и пнул брата ногой в голень, вывернулся, услышав, как опасно хрустнул плечевой сустав. Отпрыгнул на безопасное расстояние вперед, развернулся, застыл, стараясь привести в норму дыхание и справиться с пылающей болью в теле. Да, Итачи как никто другой умел наносить стремительные беспощадные удары в ближнем бою. Но уже через несколько секунд все эти мысли утонули в яростной злости, душащей ненависти, заставлявших не думать о себе, а вырвать победу из цепких, сильных рук Итачи. Вырвать чего бы это не стоило – Саске не мог проиграть человеку, предавшему его. Человеку, который был для него идеалом, был дороже и важнее всех остальных, которого он безмерно любил и боготворил. Его брат, его друг, его враг, его демон. Сейчас он не мог ему проиграть. И даже если погибнет, то обязательно вернется с того света, чтобы отомстить человеку, разрушившему его жизнь.

Ветер режущей, холодной волной ударил в лицо, растрепал черные мягкие волосы, заставил чуть прищуриться. Саске отставил левую ногу назад, обдумывая, как лучше нанести удар. На правую руку теперь можно было не рассчитывать, та теперь отзывалась невыносимой глухой болью при каждом движении. Плохо. Очень плохо. Но выбора нет, придется вести атаку левой рукой. Удар. Ему нужен всего лишь один хороший удар, тогда появится возможность перехватить инициативу.
Саске внимательно, изучающе осмотрел старшего брата с ног до головы. Тот стоял неподвижно, уверенно расставив ноги, и крутил катану между пальцев, проверяя легкость и баланс клинка. Его черные, непроницаемые глаза неотрывно следили за младшим братом, их взгляд был спокойным, равнодушным, без тени волнения. Подобно яркому пламени, алый цвет поглотил непроглядную тьму, закрасил кровавым цветом щарингана.
Итачи чуть приметно приподнял краешки губ, небрежно бросил катану Саске, тот ловко поймал ее, посмотрел с сомнением, недоверчиво. Раньше такой близкий, родной, а теперь безвозвратно далекий:
- Нии-сан.
Не выдержав, Саске на мгновение закрыл глаза, чтобы справиться с непрошенными эмоциями. Решение принято, отступить нельзя, невозможно. Почему-то сейчас ему вспомнился Наруто, уверенный взгляд его голубых, как небо, глаз, громкие обещания никогда не сдаваться и твердое решение идти до конца. Если этот неудачник может, то и у него, Саске, тоже обязательно получится. Должно получиться.
Он сжал правую руку в кулак:
- Продолжим…

…Саске не успел увернуться от опасного удара, отлетел в сторону, упал на спину, больно ударившись головой о небольшой камень. Перед глазами все сразу поплыло, затянулось прозрачной дымкой тумана. Боль стремительной волной разлилась по телу, лишая возможности дышать, заставляя стиснуть зубы, чтобы не дать отчаянному крику вырваться наружу.
Одежда была порвана, испачкана в грязи и крови, его собственной крови. Руки, грудь – покрыты бесчисленным количеством мелких царапин и глубоких порезов. Волосы на голове слиплись, свисали теперь грязными толстыми сосульками, рана на затылке болела нестерпимо, мешала думать.
Лицо исказилось от невыносимой муки, разбитые губы были ярко красного цвета, из уголка рта сочилась тонкая алая струйка. Впрочем, Итачи выглядел не лучше, но в отличие от младшего брата, все еще уверенно стоял на ногах.

Понимая, что больше не сможет подняться, Саске зло, отчаянно зарычал, и, собрав крохотные остатки сил, приподнял голову, с ненавистью посмотрел на брата. Тот замер, вытянув руки вдоль корпуса, и отрешенно, без интереса смотрел на искаженное невыносимой мукой боли лицо брата. Как всегда неприступный, как всегда далекий, потерянный навсегда, безвозвратно. Сердце болезненно сжалось, Саске отвернулся, прикусил губу, заглушая в себе желание крикнуть: «Почему Итачи? Почему ты нас предал? Неужели мы для тебя ничего не значили? Неужели я не значил?» и лишь тихо, неслышно прошептал:
- Ненавижу.
Он потерял в своей жизни все, потерял в тот день, когда острой катаной Итачи безжалостно перерезал узы, связывающие их, перерезал решительно, без сомнений. Лишь горькое противное чувство осталось с мальчиком, оно росло вместе с ним, пропитывая душу, подчиняя себе, убивая все другие чувства безвозвратно, и сейчас только оно – верное, преданное – оставалось с ним до конца, могло хоть как-то унять, успокоить.
Голова вдруг стала невыносимо тяжелой, Саске опустил затылок на холодную землю. Дыхание с хрипом вырывалось из его груди, тело горело, казалось, что-то раздирает его изнутри, намеренно причиняя еще большую боль.
В голове мелькнула мысль: «Неужели и правда, конец?» Пальцы впились в сырую землю, смяли ее в черный холодный комок. Яростный, отчаянный крик заполнил воздух, и тут же растаял в ночной тьме, исчез без следа, а затем вдруг все закончилось. Мучительная агония, боль, мысли – все растворилось во внезапно нахлынувшем чувстве легкости, пустоты. Саске выдохнул, застыл, заледенел взгляд лихорадочно блестящих глаз, опустились тяжелые веки, на лицо вернулось спокойное, расслабленное выражение.

Итачи нерешительно сделал шаг вперед, остановился, в его черных глазах мелькнуло беспокойство. Старший Учиха медленно, будто обдумывая каждый шаг, прежде чем его сделать, подошел к брату, опустился на колени рядом с неподвижным телом. Задержал дыхание, внимательно глядя на испачканное грязью и кровью лицо, и только когда легкие пронзила ноющая боль и удушливо сжало горло, вспомнил, что надо дышать. Быстро схватил безвольную руку, нащупал пульс и облегченно вздохнул, почувствовав под пальцами слабое, едва уловимое биение. Чуть приметная улыбка коснулась красивых, четко очерченных губ, в глаза зажглись невиданные ранее теплые огоньки, заиграли в их казавшейся непроницаемой черноте. Итачи смахнул рукой несколько капель пота, катившихся по щеке от виска, и вздрогнул, кода на него внезапно устремился наполненный искренней режущей ненавистью взгляд:
- Ненавижу, - тихо, практически неслышно прошептали губы.
Саске дернулся и снова затих, погружаясь во тьму беспамятства…
- Саске.

За окном приятно шумел тихий дождь, успокаивая и убаюкивая. Противный холод щипал кожу, заставляя тело дрожать. Противный запах сырости заставлял морщиться при каждом вздохе. Отчаянное волнение стремилось завладеть рассудком, но Саске не разрешал себе впадать в панику. Если он жив, значит, еще не все потеряно, есть еще надежда все исправить.

Послышался тихий, еле уловимый звук приближающихся шагов, затем, совсем рядом противно скрипнула дверь и в комнату тут же пробралась любопытная полоска света. Скользнула по кровати, осветило болезненно-бледное лицо. И в тоже мгновение Саске всем своим существом ощутил присутствие другого человек рядом, повернул голову, втянул воздух вместе с исходящим от другого тела теплом и запахом. Замер, весь внутренне сжался, застыл в напряженном ожидании.
«Итачи».
Сомнений не было, он не мог ошибиться, слишком многое было связанно с этим человеком. Первым порывом было вскочить на ноги и приготовиться к атаке, но осознание собственной беспомощности накрыло с головой, оставляя мучительное, колющее чувство незащищенности. Невыносимо чувствовать себя бессильным, когда рядом находится твой самый лютый враг. Самый…
Прикосновение теплой ладони к открытой коже на груди заставило Саске прервать размышления и задержать дыхание. Все чувства – отчаяние, боль, страх – растворились в сознании, уступая место удивлению и непониманию, когда теплые мягкие губы заботливо, осторожно коснулись лба, на мгновение задержались там, и исчезли, оставляя на коже ожог от своего прикосновения.
- У тебя температура, - Итачи провел пальцем по предплечью брата и сжал его ладонь в своей. - Замерз?
Голос Итачи звучал тепло, заботливо, как в детстве. Новая волна ярости накрыла с головой, вызывая отвращение. Саске ненавидел этот голос, ненавидел этого человека, ненавидел его прикосновения. Но сейчас лишь кивнул в ответ, почувствовав, как пальцы брата сжали ладонь сильнее, впиваясь ногтями в холодную кожу.
- Сейчас.
Итачи отпустил его руку, послышался шорох, а через мгновение он накрыл дрожащее тело младшего брата теплым мягким одеялом. Заботливо подвернул его со всех сторон, чтобы холодный воздух не смог проникнуть под ткань. Саске почувствовал, как ему на живот легла ладонь, медленно поднялась вверх, остановилась на груди, прямо над быстро бьющимся сердцем. Итачи наклонился и тихо прошептал:
- Не волнуйся, все будет хорошо.
А затем на мгновение коснулся мягкими губами щеки младшего брата, выпрямился и беззвучно покинул комнату, лишь скрипнув на прощанье дверью.
Бескрайняя тьма окружала Саске. По крайней мере, каждый раз, когда сознание возвращалось, глаза с трудом могли разглядеть предметы скудной обстановки комнаты в чернеющем ночном воздухе.
Первые минуты тратились на то, чтобы вспомнить, где он находится, как здесь оказался, а затем, когда понимание происходящего полностью возвращалось, его охватывало отвратительное, гнетущее, скользкое чувство незащищенности, беспомощности. Тяжелый ком подступал к горлу, становилось тяжело дышать, грудную клетку будто сдавливали невидимые тиски, заставляя воздух с хрипом вырываться из легких. А потом внезапно приходило ледяное спокойствие, Саске замирал, устало закрывал глаза и некоторое время не думал ни о чем, просто слушал окружающий мир, внимал, впитывал.
Шум ветра за маленьким, с мутными стеклами, окном, равномерное тиканье часов, мягкие, практически неслышные шаги по дому, отзвук тихих голосов постепенно вырисовывались в общей песне, приобретали свои собственные ноты, оттенки, становились более различимыми.
Саске был уверен, что кроме него и Итачи в доме находился напарник старшего брата. Звуки его шаркающей поступи и спокойного, глубокого, с едва слышной хрипотцой, голоса хоть и редко, но вплетались в общий гул.

А потом приходил Итачи. Он неслышно проскальзывал в комнату, нежно касался теплыми пальцами ладони младшего брата, немного медлил, но потом все же крепко сжал ее. Не глядя в черные, наполненные недовольством и замешательством, глаза, едва ощутимо касался губами горячего лба, а затем, приподняв на мгновение кончики губ в мимолетной полуулыбке, принимался внимательно осматривать раны.
Самыми мучительными были для Саске именно эти несколько первых минут – минут, так похожих на те редкие мгновения из детства, счастливые мгновения. Мгновения, так старательно стираемые из памяти все эти года. Мгновения, которые, казалось, уже никогда не могут повториться. Мгновения, воспоминания о которых всегда рождали только боль и отчаянную глухую ярость. Мгновения…
Саске закусил губу, чтобы не вскрикнуть, когда пальцы Итачи коснулись глубокой воспаленной раны на ноге, смазывая ее целебной мазью. Повернул голову вбок, впиваясь взглядом в темнеющее небо за окном, стараясь отвлечься и не думать ни о чем, не вспоминать, не чувствовать.
- Неужели ты ничего не хочешь спросить? Или так и будешь дуться, как маленький, отвернувшись? – голос Итачи был тихим, спокойным, снисходительным.
Саске резко повернул голову, зло посмотрел на брата, не зная, что сказать в ответ на столь «милую заботливую речь». Загорелись в глазах шаринганы, вспыхнули и тут же погасли, растворившись в негодующей черноте.
«Сейчас это не поможет».

Итачи снисходительно улыбнулся, провел ладонью по голове младшего брата, зарываясь пальцами в мягкие волосы.
- Ну когда ты уже повзрослеешь, Саске? – устало выдохнул и принялся стягивать с него последнюю одежду. Тот сразу протестующе замотал головой, с испугом посмотрел на Итачи, зашептал быстро, хрипло, прерывисто:
- Что ты делаешь? Перестань.
Старший брат положил ладонь ему на грудь, чуть надавил, призывая успокоиться, и заглянул в взволнованно смотрящие блестящие глаза.
- Саске, я все понимаю, но природа берет свое. К тому же, в детстве, помнишь? – он выдержал паузу. – Я частенько тебя мыл, так что ничего нового в этом нет.

Больше они не разговаривали. Саске, отвернувшись к стене, пытался справиться с жгучей яростью, охватившей его, уговаривал себя немного потерпеть, еще чуть-чуть, чтобы потом в полной мере насладиться местью. Но прикосновения теплой ладони каждый раз заставляли вздрагивать, отвлекаться от мыслей, скрипеть зубами, шумно втягивая воздух через нос.

Постепенно колючий холод пробрался под кожу, против воли рождая мелкую дрожь. Саске поморщился, закрыв глаза, повернул голову, холодно, требовательно посмотрел на Итачи, но так и ничего не сказал. Гордость не позволила, не дала, сдавив горло тугой невидимой леской. Но тот, будто почувствовав бессловную просьбу брата, последний раз провел влажной тряпкой по животу и прошептал.
- Вот и все, - натянул теплое тяжелое одеяло на неподвижное тело, заботливо поправил немного сдвинувшуюся в сторону подушку. Уперся руками об кровать, нависая над Саске, уверенно, спокойно посмотрел в его глаза. Застыл, но, так и не дождавшись ни слова, молча вколол брату в руку очередную порцию наркотика, собрал валявшиеся на полу тряпки и, как обычно делал это раньше, когда Саске был маленьким, поцеловал его в нос, тихо прошептав:
- Спокойной ночи.
И, не став дожидаться, пока его младший брат в очередной раз одарит его наполненным ненавистью и презрение взглядом, быстро покинул комнату.
Саске закрыл глаза, зная, что через пару минут вновь провалится в бескрайний вакуум сна.

***

Снова ночь. Снова дождь за окном. Саске в очередной раз сжал правую ладонь в кулак – контроль над телом постепенно возвращался.
Шум приближающихся шагов заставил резко повернуть голову, впиться напряженным взглядом в дверь, замереть, задержав дыхание.
«Итачи» - вихрем пронеслось в голове, заставив сердце биться чуть быстрее.

Дверь неслышно отворилась, гибкая стройная фигура, окутанная чернотой ночного воздуха, приблизилась к кровати.
- Как ты себя чувствуешь? – взгляд Итачи остановился на сжатом кулаке брата. – Вижу, способность двигаться уже возвращается. Потерпи еще немного, пара дней – и все придет в норму.
Он пододвинул стоящий рядом стул к кровати, сел на него, закинув ногу на ногу. Красивый, спокойный, уверенный, как всегда, только лицо стало старше, оставили навеки свой отпечаток пришедшие года, расписались на коже мелкой сеткой новых морщинок. Саске вновь ощутил привычную горечь – ведь Итачи мог провести это время рядом с ним, в кругу семьи, окруженный заботой, теплом, вниманием, а он... Он променял все это ради одного – узнать, на что способен.
«Не прощу!»
Они всегда верили в него, безоговорочно доверяли, уважали, восхищались. А он все это растоптал, безжалостно разрубил пополам острым лезвием своей катаны, предал.
«Не прощу!»
Готовы были простить ему многое и прощали, хотели быть к нему как можно ближе, если надо – помочь, если надо – промолчать, если надо – соврать, потому что любили. Любили сильно, искренне, до конца… А он играл с их чувствами, непрерывно идя к своей цели.
«Не прощу!»
- Ты, наверное, хочешь знать, почему все еще жив? – Итачи положил тяжелую ладонь брату на живот. Взглянул на него тепло, с пониманием, всем видом показывая, что готов выслушать очередную лавину яростных обвинений, вытерпеть самый прожигающий взгляд, все что угодно, только бы Саске дал ему сказать то, ради чего он пришел.