Название: 5 глав
Глава 5
Фэндом: Наруто
Автор: gygyli
Бета: *alisenok*
Персонажи (Пейринг): Саске/Наруто, Саске/Итачи
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма, ангст.
Состояние: закончен
Дисклеймер: отказываюсь от прав на исходник и его героев
Предупреждение: слэш, ООС персонажей
От автора: это мой первый фик состоящий из нескольких частей и дописанный c почином меня
читать дальшеТот посмотрел на него отрешенно, безразлично, с искренней обидой во взгляде, прошептал хриплым, тусклым голосом.
- Тебе не кажется, что уже поздно для разговоров?
- А что ты предлагаешь? – старший брат усмехнулся, едва слышно, с вызовом. – Хочешь сразиться?
- Разве ты не этого всегда хотел? – голос Саске звучал безучастно, слишком спокойно.
Итачи лишь покачал головой.
- Нет. Этого хотел ты. А чего хочешь сейчас?
- Ничего, - Саске потребовались огромных усилий, чтобы не вспылить, не закричать, как раньше, о своей ненависти, пропитавшей каждую клеточку души, о своей обиде, разорвавшей сердце изнутри, о своих растоптанных… Неважно. Сейчас не время проявлять эмоции, действовать надо расчетливо, продуманно. Один неверный ход может стоить победы. Одно неверное слово может стоить шанса на победу.
- Тогда может, все же выслушаешь? – еще раз попробовал начать разговор Итачи.
Саске с трудом сглотнул, прикрыв глаза, стараясь справиться с волнением. Вздрогнул, когда теплые пальцы брата сплелись с его пальцами. На мгновение ему показалось, что не было ничего - никогда Итачи их не предавал, никогда не уходил, и сейчас, если открыть глаза, он будет выглядеть так же, как десять лет назад. И сам Саске еще ребенок. Милый, добрый, доверчивый, открытый, но уже целеустремленный, смелый. Все как прежде... Но новый вдох, принесший противный сырой запах, развеял иллюзию, заставил открыть глаза. Саске сильно, до боли в суставах впился ногтями в руку брата, посмотрел на него сурово, неодобрительно. Напомнил себе еще раз: «Осталось потерпеть еще немного, вот только вернется подвижность, только смогу вновь управлять телом, а пока…»
- Ты хотел говорить, говори, - он устремил взгляд в потолок, надеясь, что все же смог не выдать своего волнения.
- Колючка, - Итачи устало вздохнул, провел рукой по волосам, собираясь с мыслями. Разговор предстоял сложный, надо многое объяснить, многое рассказать. Но в жизни не всё бывает просто, он понял это еще давно, в детстве, когда смотрел на умирающего лучшего друга, который оставил ему в память о себе самый важный и дорогой подарок – мангеке шаринган. И сейчас будет не просто, но, даже не смотря ни на что, цель оправдывает средства. А в средствах Итачи не ставил себе ограничений, тем более, если дело касалось брата.
Он встал, подошел к окну, протянул руку - щелкнул замок и через минуту комнату заполнил свежий ночной воздух.
Дышать сразу стало легче, Саске расслабился, чувствуя, как постепенно вместе с напряжением его покидает и неуверенность, поселившаяся в душе. Интуиция редко подводила смелого юношу. Как тогда, перед той роковой ночью, она ему упорно подсказывала: «Добром все это не кончится». Так и сейчас – прохладный ветерок скользнул по горячей коже лица, сдвинул черную прядь со лба в сторону, проскользнул между волосами к уху, шепнул тихо, но уверенно: «Все получится», и растворился, смешавшись с остальным воздухом.
- К чему этот прилив нежности? – голос Саске окреп, зазвучал уверенней, спокойней. – Если ты хочешь мне что-либо рассказать – говори.
- Я… - начал было Итачи, но его прервал настойчивый громкий стук в дверь.
Он недовольно нахмурился, задумчиво посмотрел на дверь, немного помедлил, будто что-то решая, все же посмотрел на Саске. Посмотрел беспристрастно, отсутствующе, чуть приподнял уголки губ в ничего не выражающей улыбке.
- Поговорим позже.
И быстро покинул комнату, оставляя после себя едва уловимый пряный запах. Любимый запах Саске.
***
Осторожно коснувшись ногами холодного бетонного пола, юноша попытался встать. Получилось с первого раза. Несмотря на то, что движения были немного замедленными и колени предательски подгибались при каждом новом шаге, в черных глазах светились уверенность и ликование.
Саске потянулся, разминая мышцы, наклонился вперед, коснувшись ладонями пола. Где-то внизу, видимо на первом этаже дома, раздался громкий грохот, затем противная хриплая ругань Кисаме, мягкий, поспешно отвечающий голос Итачи, затем снова какой-то шум, заглушающий даже шум ветра за окном. Саске быстро преодолел расстояние до двери, чувствуя, как тело недовольно отзывается болью на каждое движение. Вышел в узкий темный коридор, быстро и неслышно добрался до комнаты Итачи. Не смог сдержаться – улыбнулся, обнаружив, что она не заперта. Катана стояла за шкафом – долго искать не пришлось, поэтому уже через несколько минут Саске снова был в своей комнате. Присел на край кровати, восстанавливая дыхание, понимая - сил действовать открыто еще не достаточно, а время – враг. Значит, надо ждать удобного момента, благоприятного стечения обстоятельств, действовать решительно, просчитав все ходы. Саске не надеялся выйти из этой игры победителем – даже если он, справившись с братом, останется жив, Кисаме ему не одолеть.
Слишком хорошо зная предел своих сил, он вполне мог оценить свои шансы сохранить жизнь, но сейчас подобные размышления его не интересовали. Он точно знал, что больше всего на свете ему хотелось увидеть, как потухнет огонь жизни в холодных непроницаемых глазах, как в последний раз поднимется и опустится молодая грудь, как бессильно склониться к груди голова, как безвольно опустятся руки и, наконец-то, закроется история длинною в жизнь. В его, Саске, жизнь. Все, что будет потом, его не волновало, лишь цель имела значение, а цель всегда оправдывает средства.
Он поставил катану за кровать, надежно спрятав ее в тени прикроватной тумбочки, забрался на постель, накрылся одеялом, предварительно проверив – легко ли ему будет в случае необходимости дотянуться до оружия. Затем вытянул руки вдоль тела, закрыл глаза, усмиряя беспокойное сердце, собираясь с мыслями, приводя чувства в норму. Расслабил все тело – надо отдохнуть, пусть даже чуть-чуть, пусть немного - сейчас это как никогда важно, ведь каждая крупица сил на счету.
Глубокий вдох, медленный выход.
Тишина…
- Саске, - мягкий тихий голос раздался совсем близко. – Саске.
Глаза категорически не хотели открываться, но все же… Младший Учиха разомкнул веки, медленно облизнул сухие губы и, повернув голову, отсутствующе посмотрел на стоящего рядом Итачи. Тот выглядел устало, под глазами залегла тень, впрочем, ему это очень шло. Черная майка плотно облегала крепкую худую фигуру, штаны были чуть спущены на бедрах, обнажая тонкую белую полоску нежной кожи чуть ниже пупка, волосы как всегда завязаны в хвост, отросшая челка чуть прикрывала глаза. Холодные, лживые, блестящие глаза.
- Ты уснул, - Итачи присел рядом, оперся об кровать, скрестив руки, устало округлив спину. Спокойный, расслабленный, смотрящий тепло, он совсем не был похож на жестокого расчетливого убийцу. Эта мысль заставила Саске чуть приметно горько усмехнуться.
«Да, не похож. Так же, как и я не похож на опасного, хладнокровного противника, когда смотрю так же мягко, приветливо. Так же, как и Наруто не похож на носителя источника невероятной силы, которая так и норовит вырваться на свободу, когда жрет свой рамен и улыбается глупо, по-детски. Не верь».
Саске отвел взгляд в сторону, чуть поднялся повыше – так будет удобней вытащить катану – сглотнул и наконец-то нарушил затянувшуюся паузу.
- Ты, кажется, хотел мне многое объяснить. Или уже передумал? - голос все-таки дрогнул, изломился на слове «объяснить», заставив понять Саске, насколько сильно тот ждет этого разговора.
Итачи понимающе улыбнулся, откинул длинную прядь со лба брата, замер, впившись задумчивым взглядом в бледное лицо младшего брата.
На мгновение Саске вновь показалось, что рядом все тот же Итачи, знакомый, родной. Но потом с лица старшего брата слетела улыбка, блеснули холодом глаза, вернулось обычное беспристрастное выражение лица.
Вернулось на долю секунды, но и этого хватило Саске чтобы он еще раз осознал: того Итачи больше нет и не стоит медлить. Все, что скажут эти тонкие бледно-розовые губы – продуманная ложь, каждый теплый взгляд черных глаз – обман.
Саске дождался, когда брат на мгновение отведет взгляд, и тут же потянулся одной рукой к катане. Молниеносно вынул ее из ножен, схватил Итачи за ворот майки, резко потянул на себя. Приставил острый край лезвия к тонкой шее и замер, с ненавистью глядя в спокойные печальные глаза, надавил холодной сталью на нежную кожу чуть сильнее. Глухо зарычал, почувствовав, как плавно, ласкающе скользнули снизу вверх по спине теплые ладони – ему до безумия надоела это игра в нежность, эта постоянная пытка.
И удивленно охнул, заметив, как Итачи, не обращая внимания на прижатое к горлу острое лезвие, тянется вперед, словно ищет спасения. Вздрогнул, когда его губ коснулись мягкие губы старшего брата, почувствовал, как едва ощутимо они дрожат, будто издалека услышал рядом тихий голос.
- А вот я тогда не смог убить своего брата. И даже сейчас не могу.
Глава 4 – Черта.
Саске и сам не понял, что произошло. Просто вдруг налилось тело приятной тяжестью, застучала кровь в висках, участилось сердцебиение. Родилось из ниоткуда тревожное волнение, предчувствие неизбежного, того, к чему так давно шел и что теперь вот-вот случиться.
Итачи провел горячими губами по его щеке вверх, поцеловал в висок, обнял крепко. Некоторое время Саске лежал неподвижно, пытаясь понять, что же только что произошло. Способность трезво мыслить, как назло, покинула его.
И внезапно новая холодная волна окатила с ног до головы, вонзившись острыми когтями в сознание: «Не верь».
Саске перевернулся, подмял под себя тело брата. Резко дернулся, пытаясь освободиться из объятий брата. Засветились яростью черные глаза, обжигая своей ненавистью, исказилось лицо мукой. Уже давно валялась на полу катана.
Но Итачи не дал вырваться этому урагану на волю. Прижал к себе взбешенного юношу еще крепче, зашептал быстро, успокаивающе:
- Все, все. Перестань, тише, тише.
Но Саске и не думал слушаться. Он рычал, кусался, царапался. Невыносимая, сумасшедшая боль охватила его. Боль, копившаяся годами, взращенная в плодовитой почве потери, ненависти, предательства, разочарования.
- Все, все, успокойся, - шептал Итачи, убаюкивая, утешая.
А Саске не слышал, изо всех сил стараясь сдержаться и не закричать о том, как плохо ему было все эти годы, как невыносимо одиноко. И не было никого рядом, чтобы помочь, подсказать, успокоить. Все, кто мог это сделать, остались в прошлом вместе с безмятежным счастливым детством, которое закончилось так рано. Остались в том доме за высоким забором, где некогда жила небольшая семья одного из самых прославленных кланов Конохи.
Как тяжело было жить дальше. Как не просто было заставить себя смириться с фактом «ты один». Как сложно было научиться прятать эмоции, давить в зародыше волнение. Имя брата, орошенное каплями крови, стало его путеводной звездой, новым смыслом жизни, новой надеждой.
И как тяжело было слышать от Итачи, при первой встрече после той роковой ночи, что ему нужен не он, Саске, а его соперник – Наруто. Как беспощадно душило осознание того, что кто-то имеет для Итачи более важное значение, нежели он, его младший брат. Как безжалостно резали память слова: «Ты все еще слаб, тебе не хватает ненависти».
«Ненавижу!» - хотелось кричать, но не было сил. Лишь тихий шепот эхом отдавался в голове.
- Успокойся, все кончилось, теперь все будет хорошо.
«Да не может быть хорошо!» - сопротивлялся Саске.
- Тише, прости меня, прости.
Саске замер, удивленно распахнул глаза, услышав слова, которых меньше всего ждал. Поднял голову, посмотрел на брата диким, отрешенным взглядом. Сильно сжал пальцы на его плече, впиваясь ногтями в кожу. А затем резко подался вперед и поцеловал Итачи. Поцеловал грубо, сильно прикусив его нижнюю губу. Почувствовав, что этого мало, раздвинул языком податливые губы брата, обхватил руками широкие худощавые плечи, прижимая к себе еще ближе.
«Мой, мой», - вертелось в голове. – «Не прощу, никогда не прощу! Мой!»
Прикосновение холодных пальцев к коже, нежно царапающих ее ногтями, заставляло дрожать. Обхватившие бедра худые сильные ноги, стопа, приятно гладящая чувствительную кожу под коленкой. Белоснежная шея, беззаботно открытая взору, глаза, смотрящие без холодного равнодушия, тепло, любяще, НЕ безразлично. Все это кружило голову, рождало невероятную, неведомую ранее жажду.
И все же где-то на краю сознания мелькнула острая мысль, резанула: «Это неправильно!»
Саске замер, посмотрел на брата удивленно, с непониманием. Все вдруг показалось ему гадким, отвратительным, противоестественным. Он попытался отстраниться, но Итачи не дал, вновь притянул к себе, поцеловал в губы, успокаивающе гладя по спине. Заглянул в лихорадочно блестящие глаза младшего брата. Посмотрел заботливо, участливо, тепло.
И Саске понял: к черту все принципы, к черту все сомнения, к черту прошлое. Ему хочется, безумно хочется этой ласки, этой теплоты, этой заботы. Но все же что-то сдерживало, не давало сорваться.
Он застонал, терзаемый мукой выбора, терзаемый памятью, терзаемый желаниями.
И Итачи, понимая, как же ему плохо, расслабил объятья, опустил голову на подушку. Замер, давая брату самому справиться со своими чувствами.
В комнате было невыносимо душно, по крайней мере, так казалось Саске.
«Тяжело, как же тяжело».
В эту минуту он искренне жалел о том, что не умер тогда вместе со всей семьей.
«Итачи, во всем виноват Итачи. В моем горе, в моем счастье, в моих желаниях, везде он, он, он. Ненавижу. Убью, тварь!»
А вместо этого подался вперед, впился грубым, болезным поцелуем в губы брата. Рванул черную майку, прижался еще сильнее. Прикусил кожу на плече Итачи, заставив того вздрогнуть. Сильно засосал нежную кожу на шее, улыбнулся, услышав тихий стон. Сжал ладонями лицо брата, заглянул в глаза и, увидев в них одобрение, снова поцеловал, неторопливо, глубоко, жадно.
Возбуждение нарастало стремительным темпом, захватывая контроль, загоняя крики рассудка в угол, не давая опомниться, остановиться. Покорное горячее тело под собой, просящий не останавливаться взгляд, и ощущение власти полностью заполнили сознание, пропитали каждую клеточку, смешавшись с горечью, обидой, растерянностью.
Руки Саске принялись быстро стягивать штаны с брата …
А когда обнаженные тела вновь прижались друг к другу, все утонуло, исчезло, в безумном неконтролируемом желании.
Итачи раздвинул ноги, потянулся рукой вниз, сомкнул пальцы на возбужденной плоти Саске, прижал влажную головку члена к своему анусу, провел ладонью от паха вверх к шее по телу брата. Потянул его на себя – тот послушно подался вперед – закрыл глаза, прикусил губу, терпеливо принимая в себя напряженную, горячую плоть.
Саске замер, ловя волну наслаждения, давая ей разлиться по всему телу. Подался назад, помедлил, жадно наблюдая, как тяжело вздыхает брат, как дрожат его ресницы, как дергается уголок губ от боли. Затем снова вперед, резко, грубо врываясь в податливое тело. И больше не останавливался, не будучи в силах и, не желая, контролировать свое поведение.
Итачи послушно выгибался навстречу, не обращая внимания на грубые движения младшего брата. Стонал, задыхался от наслаждения, призывая не сдерживаться, дать волю своему желанию, не бороться с собой.
И Саске не сдерживался, выплескивая всю боль, всю обиду, копившуюся годами.
А потом, когда закончилась эта дикая пляска, когда, наконец-то, пришло жизненно необходимое освобождение, они долго лежал неподвижно, успокаивая сердце и восстанавливая дыхание.
«Неправильно», - вновь подало сознание слабый, дрожащий голос. Затянуло туманом образ тепло смотрящего брата, услужливо подкидывая другой - холодного, жестокого убийцы, стоящего над неподвижными телами родителей.
Саске встряхнул головой, прогоняя наваждение, посмотрел на Итачи. Тот ласково провел пальцами по его волосам, вниз от виска к щеке, по губам. Притянул к себе за подбородок, нежно поцеловал.
«Не верь».
Саске скривился, сел на край кровати. Мелкая дрожь прошла по телу, когда он понял, что ни о чем не жалеет. Столько лет потрачено на вскармливание, взращивание своей «ненависти», и все напрасно, стоило лишь брату тепло, с заботой, как в детстве, посмотреть на него.
Итачи сел рядом, обнял своего «колючку».
- Не переживай, не кори себя. В этом нет ничего плохого. Мы особенные братья, мы всегда должны быть вместе.
Саске повернул голову, посмотрел на него отсутствующе, опустошенно.
- Я не жалею, все в порядке.
Поднялся, подошел к окну, вдыхая свежий воздух. Прикрыл ладонью рот, закрыл глаза, чувствуя невероятную, пугающую пустоту внутри. Будто его выпотрошили, лишили всего, оставив лишь оболочку, но в то же время дали что-то новое, то, чего он всегда хотел, но боялся себе в этом признаться.
- Ты хотел объяснить мне, почему убил их всех, - он повернулся и требовательно, жестко посмотрел на брата. – Я жду.
Тот кивнул в ответ.
- Хорошо, но чуть-чуть позже.
- Почему? – в глазах Саске мелькнуло сомнение, тело напряглось.
- Я расскажу позже, когда у меня будут доказательства. Не хочу кормить тебя пустыми словами, потерпи немного.
- Хорошо, - Саске почувствовал облегчение
«Он все объяснит, он все расскажет. Все правильно, все хорошо, не стоит волноваться».
Итачи встал, пошел к младшему брату, обнял его, прижимаясь губами к мягкой коже шеи, погладил по голове.
- Не стой у окна, простудишься, - прошептал он, обжигая дыханием ухо Саске.
Затем подошел к кровати, одел штаны.
- Отдохни немного, я скоро вернусь.
Но стоило старшему Учихе покинуть комнату, как мучающее непонятное чувство вернулось.
Саске сел на край кровати, пытаясь понять, где же источник беспокойства, откуда это гнетущее ощущение неправильности. И понял.
Простить. Он готов простить брата. Даже не услышав от него слов оправдания, уже готов простить его, лишь бы всегда быть рядом, лишь бы никогда больше не расставаться с ним. Готов простить, вот так, ради одной ласковой улыбки, отказаться от всего, от прошлого, ради одного желания – снова стать для него самым важным человеком. Отказаться от всех, кто погиб тогда. Погиб незаслуженно, ради жестокой, неоправданной прихоти. Отказаться от отца, от матери…
«Как же тяжело».
Саске опустился на пол, согнулся пополам, вновь раздираемый противоречиями. И понял – он должен знать, почему Итачи убил всех, почему пошел на этот шаг, что его вынудило, что заставило. Должен знать сейчас, немедленно, сию минуту, иначе просто не выдержит.
Юноша вскочил на ноги, подошел к двери и замер, услышав хриплый противный голос Кисаме.
- Хм, не ожидал Итачи-сан, что вы пойдете на уступки. Я всегда считал, что вы любите держать контроль в своих руках, - в голосе бывшего шиноби скрытой деревни Тумана скользила неприкрытая издевка.
- Не понимаю, о чем ты?
- Это было опасно, он мог вас убить.
- Убить? Он слишком слаб для этого, - голос Итачи был спокойный, уверенный.
- Слаб? – Кисами явно сомневался.
- Слаб, - подтвердил старший Учиха. – Слаб не как шиноби, слаб как человек.
Саске ахнул, задержал дыхание. Сердце тяжело ударило в груди.
- И, Кисаме, цель всегда оправдывает средства, - закончил разговор Итачи.
Тихо прикрыв дверь, Саске несколько минут стоял неподвижно. Затем надел штаны, поднял с пола катану, твердо зная, что будет делать дальше.
…Итачи удивился тому, насколько тихо было в комнате.
«Наверное, Саске уснул», - решил он. Толкнул дверь и лишь успел отметить, что на кровати никого нет, когда его прижали к стене. Посмотрел в черные непроницаемые глаза брата и увидел там свою смерть.
«Не может быть».
Он даже не вздрогнул, когда холодная сталь коснулась его горла. Глава 3 – Память.
Бескрайняя тьма окружала Саске. По крайней мере, каждый раз, когда сознание возвращалось, глаза с трудом могли разглядеть предметы скудной обстановки комнаты в чернеющем ночном воздухе.
Первые минуты тратились на то, чтобы вспомнить, где он находится, как здесь оказался, а затем, когда понимание происходящего полностью возвращалось, его охватывало отвратительное, гнетущее, скользкое чувство незащищенности, беспомощности. Тяжелый ком подступал к горлу, становилось тяжело дышать, грудную клетку будто сдавливали невидимые тиски, заставляя воздух с хрипом вырываться из легких. А потом внезапно приходило ледяное спокойствие, Саске замирал, устало закрывал глаза и некоторое время не думал ни о чем, просто слушал окружающий мир, внимал, впитывал.
Шум ветра за маленьким, с мутными стеклами, окном, равномерное тиканье часов, мягкие, практически неслышные шаги по дому, отзвук тихих голосов постепенно вырисовывались в общей песне, приобретали свои собственные ноты, оттенки, становились более различимыми.
Саске был уверен, что кроме него и Итачи в доме находился напарник старшего брата. Звуки его шаркающей поступи и спокойного, глубокого, с едва слышной хрипотцой, голоса хоть и редко, но вплетались в общий гул.
А потом приходил Итачи. Он неслышно проскальзывал в комнату, нежно касался теплыми пальцами ладони младшего брата, немного медлил, но потом все же крепко сжал ее. Не глядя в черные, наполненные недовольством и замешательством, глаза, едва ощутимо касался губами горячего лба, а затем, приподняв на мгновение кончики губ в мимолетной полуулыбке, принимался внимательно осматривать раны.
Самыми мучительными были для Саске именно эти несколько первых минут – минут, так похожих на те редкие мгновения из детства, счастливые мгновения. Мгновения, так старательно стираемые из памяти все эти года. Мгновения, которые, казалось, уже никогда не могут повториться. Мгновения, воспоминания о которых всегда рождали только боль и отчаянную глухую ярость. Мгновения…
Саске закусил губу, чтобы не вскрикнуть, когда пальцы Итачи коснулись глубокой воспаленной раны на ноге, смазывая ее целебной мазью. Повернул голову вбок, впиваясь взглядом в темнеющее небо за окном, стараясь отвлечься и не думать ни о чем, не вспоминать, не чувствовать.
- Неужели ты ничего не хочешь спросить? Или так и будешь дуться, как маленький, отвернувшись? – голос Итачи был тихим, спокойным, снисходительным.
Саске резко повернул голову, зло посмотрел на брата, не зная, что сказать в ответ на столь «милую заботливую речь». Загорелись в глазах шаринганы, вспыхнули и тут же погасли, растворившись в негодующей черноте.
«Сейчас это не поможет».
Итачи снисходительно улыбнулся, провел ладонью по голове младшего брата, зарываясь пальцами в мягкие волосы.
- Ну когда ты уже повзрослеешь, Саске? – устало выдохнул и принялся стягивать с него последнюю одежду. Тот сразу протестующе замотал головой, с испугом посмотрел на Итачи, зашептал быстро, хрипло, прерывисто:
- Что ты делаешь? Перестань.
Старший брат положил ладонь ему на грудь, чуть надавил, призывая успокоиться, и заглянул в взволнованно смотрящие блестящие глаза.
- Саске, я все понимаю, но природа берет свое. К тому же, в детстве, помнишь? – он выдержал паузу. – Я частенько тебя мыл, так что ничего нового в этом нет.
Больше они не разговаривали. Саске, отвернувшись к стене, пытался справиться с жгучей яростью, охватившей его, уговаривал себя немного потерпеть, еще чуть-чуть, чтобы потом в полной мере насладиться местью. Но прикосновения теплой ладони каждый раз заставляли вздрагивать, отвлекаться от мыслей, скрипеть зубами, шумно втягивая воздух через нос.
Постепенно колючий холод пробрался под кожу, против воли рождая мелкую дрожь. Саске поморщился, закрыв глаза, повернул голову, холодно, требовательно посмотрел на Итачи, но так и ничего не сказал. Гордость не позволила, не дала, сдавив горло тугой невидимой леской. Но тот, будто почувствовав бессловную просьбу брата, последний раз провел влажной тряпкой по животу и прошептал.
- Вот и все, - натянул теплое тяжелое одеяло на неподвижное тело, заботливо поправил немного сдвинувшуюся в сторону подушку. Уперся руками об кровать, нависая над Саске, уверенно, спокойно посмотрел в его глаза. Застыл, но, так и не дождавшись ни слова, молча вколол брату в руку очередную порцию наркотика, собрал валявшиеся на полу тряпки и, как обычно делал это раньше, когда Саске был маленьким, поцеловал его в нос, тихо прошептав:
- Спокойной ночи.
И, не став дожидаться, пока его младший брат в очередной раз одарит его наполненным ненавистью и презрение взглядом, быстро покинул комнату.
Саске закрыл глаза, зная, что через пару минут вновь провалится в бескрайний вакуум сна.
***
Снова ночь. Снова дождь за окном. Саске в очередной раз сжал правую ладонь в кулак – контроль над телом постепенно возвращался.
Шум приближающихся шагов заставил резко повернуть голову, впиться напряженным взглядом в дверь, замереть, задержав дыхание.
«Итачи» - вихрем пронеслось в голове, заставив сердце биться чуть быстрее.
Дверь неслышно отворилась, гибкая стройная фигура, окутанная чернотой ночного воздуха, приблизилась к кровати.
- Как ты себя чувствуешь? – взгляд Итачи остановился на сжатом кулаке брата. – Вижу, способность двигаться уже возвращается. Потерпи еще немного, пара дней – и все придет в норму.
Он пододвинул стоящий рядом стул к кровати, сел на него, закинув ногу на ногу. Красивый, спокойный, уверенный, как всегда, только лицо стало старше, оставили навеки свой отпечаток пришедшие года, расписались на коже мелкой сеткой новых морщинок. Саске вновь ощутил привычную горечь – ведь Итачи мог провести это время рядом с ним, в кругу семьи, окруженный заботой, теплом, вниманием, а он... Он променял все это ради одного – узнать, на что способен.
«Не прощу!»
Они всегда верили в него, безоговорочно доверяли, уважали, восхищались. А он все это растоптал, безжалостно разрубил пополам острым лезвием своей катаны, предал.
«Не прощу!»
Готовы были простить ему многое и прощали, хотели быть к нему как можно ближе, если надо – помочь, если надо – промолчать, если надо – соврать, потому что любили. Любили сильно, искренне, до конца… А он играл с их чувствами, непрерывно идя к своей цели.
«Не прощу!»
- Ты, наверное, хочешь знать, почему все еще жив? – Итачи положил тяжелую ладонь брату на живот. Взглянул на него тепло, с пониманием, всем видом показывая, что готов выслушать очередную лавину яростных обвинений, вытерпеть самый прожигающий взгляд, все что угодно, только бы Саске дал ему сказать то, ради чего он пришел.
Тот посмотрел на него отрешенно, безразлично, с искренней обидой во взгляде, прошептал хриплым, тусклым голосом.
- Тебе не кажется, что уже поздно для разговоров?
- А что ты предлагаешь? – старший брат усмехнулся, едва слышно, с вызовом. – Хочешь сразиться?
- Разве ты не этого всегда хотел? – голос Саске звучал безучастно, слишком спокойно.
Итачи лишь покачал головой.
- Нет. Этого хотел ты. А чего хочешь сейчас?
- Ничего, - Саске потребовались огромных усилий, чтобы не вспылить, не закричать, как раньше, о своей ненависти, пропитавшей каждую клеточку души, о своей обиде, разорвавшей сердце изнутри, о своих растоптанных… Неважно. Сейчас не время проявлять эмоции, действовать надо расчетливо, продуманно. Один неверный ход может стоить победы. Одно неверное слово может стоить шанса на победу.
- Тогда может, все же выслушаешь? – еще раз попробовал начать разговор Итачи.
Саске с трудом сглотнул, прикрыв глаза, стараясь справиться с волнением. Вздрогнул, когда теплые пальцы брата сплелись с его пальцами. На мгновение ему показалось, что не было ничего - никогда Итачи их не предавал, никогда не уходил, и сейчас, если открыть глаза, он будет выглядеть так же, как десять лет назад. И сам Саске еще ребенок. Милый, добрый, доверчивый, открытый, но уже целеустремленный, смелый. Все как прежде... Но новый вдох, принесший противный сырой запах, развеял иллюзию, заставил открыть глаза. Саске сильно, до боли в суставах впился ногтями в руку брата, посмотрел на него сурово, неодобрительно. Напомнил себе еще раз: «Осталось потерпеть еще немного, вот только вернется подвижность, только смогу вновь управлять телом, а пока…»
- Ты хотел говорить, говори, - он устремил взгляд в потолок, надеясь, что все же смог не выдать своего волнения.
- Колючка, - Итачи устало вздохнул, провел рукой по волосам, собираясь с мыслями. Разговор предстоял сложный, надо многое объяснить, многое рассказать. Но в жизни не всё бывает просто, он понял это еще давно, в детстве, когда смотрел на умирающего лучшего друга, который оставил ему в память о себе самый важный и дорогой подарок – мангеке шаринган. И сейчас будет не просто, но, даже не смотря ни на что, цель оправдывает средства. А в средствах Итачи не ставил себе ограничений, тем более, если дело касалось брата.
Он встал, подошел к окну, протянул руку - щелкнул замок и через минуту комнату заполнил свежий ночной воздух.
Дышать сразу стало легче, Саске расслабился, чувствуя, как постепенно вместе с напряжением его покидает и неуверенность, поселившаяся в душе. Интуиция редко подводила смелого юношу. Как тогда, перед той роковой ночью, она ему упорно подсказывала: «Добром все это не кончится». Так и сейчас – прохладный ветерок скользнул по горячей коже лица, сдвинул черную прядь со лба в сторону, проскользнул между волосами к уху, шепнул тихо, но уверенно: «Все получится», и растворился, смешавшись с остальным воздухом.
- К чему этот прилив нежности? – голос Саске окреп, зазвучал уверенней, спокойней. – Если ты хочешь мне что-либо рассказать – говори.
- Я… - начал было Итачи, но его прервал настойчивый громкий стук в дверь.
Он недовольно нахмурился, задумчиво посмотрел на дверь, немного помедлил, будто что-то решая, все же посмотрел на Саске. Посмотрел беспристрастно, отсутствующе, чуть приподнял уголки губ в ничего не выражающей улыбке.
- Поговорим позже.
И быстро покинул комнату, оставляя после себя едва уловимый пряный запах. Любимый запах Саске.
***
Осторожно коснувшись ногами холодного бетонного пола, юноша попытался встать. Получилось с первого раза. Несмотря на то, что движения были немного замедленными и колени предательски подгибались при каждом новом шаге, в черных глазах светились уверенность и ликование.
Саске потянулся, разминая мышцы, наклонился вперед, коснувшись ладонями пола. Где-то внизу, видимо на первом этаже дома, раздался громкий грохот, затем противная хриплая ругань Кисаме, мягкий, поспешно отвечающий голос Итачи, затем снова какой-то шум, заглушающий даже шум ветра за окном. Саске быстро преодолел расстояние до двери, чувствуя, как тело недовольно отзывается болью на каждое движение. Вышел в узкий темный коридор, быстро и неслышно добрался до комнаты Итачи. Не смог сдержаться – улыбнулся, обнаружив, что она не заперта. Катана стояла за шкафом – долго искать не пришлось, поэтому уже через несколько минут Саске снова был в своей комнате. Присел на край кровати, восстанавливая дыхание, понимая - сил действовать открыто еще не достаточно, а время – враг. Значит, надо ждать удобного момента, благоприятного стечения обстоятельств, действовать решительно, просчитав все ходы. Саске не надеялся выйти из этой игры победителем – даже если он, справившись с братом, останется жив, Кисаме ему не одолеть.
Слишком хорошо зная предел своих сил, он вполне мог оценить свои шансы сохранить жизнь, но сейчас подобные размышления его не интересовали. Он точно знал, что больше всего на свете ему хотелось увидеть, как потухнет огонь жизни в холодных непроницаемых глазах, как в последний раз поднимется и опустится молодая грудь, как бессильно склониться к груди голова, как безвольно опустятся руки и, наконец-то, закроется история длинною в жизнь. В его, Саске, жизнь. Все, что будет потом, его не волновало, лишь цель имела значение, а цель всегда оправдывает средства.
Он поставил катану за кровать, надежно спрятав ее в тени прикроватной тумбочки, забрался на постель, накрылся одеялом, предварительно проверив – легко ли ему будет в случае необходимости дотянуться до оружия. Затем вытянул руки вдоль тела, закрыл глаза, усмиряя беспокойное сердце, собираясь с мыслями, приводя чувства в норму. Расслабил все тело – надо отдохнуть, пусть даже чуть-чуть, пусть немного - сейчас это как никогда важно, ведь каждая крупица сил на счету.
Глубокий вдох, медленный выход.
Тишина…
- Саске, - мягкий тихий голос раздался совсем близко. – Саске.
Глаза категорически не хотели открываться, но все же… Младший Учиха разомкнул веки, медленно облизнул сухие губы и, повернув голову, отсутствующе посмотрел на стоящего рядом Итачи. Тот выглядел устало, под глазами залегла тень, впрочем, ему это очень шло. Черная майка плотно облегала крепкую худую фигуру, штаны были чуть спущены на бедрах, обнажая тонкую белую полоску нежной кожи чуть ниже пупка, волосы как всегда завязаны в хвост, отросшая челка чуть прикрывала глаза. Холодные, лживые, блестящие глаза.
- Ты уснул, - Итачи присел рядом, оперся об кровать, скрестив руки, устало округлив спину. Спокойный, расслабленный, смотрящий тепло, он совсем не был похож на жестокого расчетливого убийцу. Эта мысль заставила Саске чуть приметно горько усмехнуться.
«Да, не похож. Так же, как и я не похож на опасного, хладнокровного противника, когда смотрю так же мягко, приветливо. Так же, как и Наруто не похож на носителя источника невероятной силы, которая так и норовит вырваться на свободу, когда жрет свой рамен и улыбается глупо, по-детски. Не верь».
Саске отвел взгляд в сторону, чуть поднялся повыше – так будет удобней вытащить катану – сглотнул и наконец-то нарушил затянувшуюся паузу.
- Ты, кажется, хотел мне многое объяснить. Или уже передумал? - голос все-таки дрогнул, изломился на слове «объяснить», заставив понять Саске, насколько сильно тот ждет этого разговора.
Итачи понимающе улыбнулся, откинул длинную прядь со лба брата, замер, впившись задумчивым взглядом в бледное лицо младшего брата.
На мгновение Саске вновь показалось, что рядом все тот же Итачи, знакомый, родной. Но потом с лица старшего брата слетела улыбка, блеснули холодом глаза, вернулось обычное беспристрастное выражение лица.
Вернулось на долю секунды, но и этого хватило Саске чтобы он еще раз осознал: того Итачи больше нет и не стоит медлить. Все, что скажут эти тонкие бледно-розовые губы – продуманная ложь, каждый теплый взгляд черных глаз – обман.
Саске дождался, когда брат на мгновение отведет взгляд, и тут же потянулся одной рукой к катане. Молниеносно вынул ее из ножен, схватил Итачи за ворот майки, резко потянул на себя. Приставил острый край лезвия к тонкой шее и замер, с ненавистью глядя в спокойные печальные глаза, надавил холодной сталью на нежную кожу чуть сильнее. Глухо зарычал, почувствовав, как плавно, ласкающе скользнули снизу вверх по спине теплые ладони – ему до безумия надоела это игра в нежность, эта постоянная пытка.
И удивленно охнул, заметив, как Итачи, не обращая внимания на прижатое к горлу острое лезвие, тянется вперед, словно ищет спасения. Вздрогнул, когда его губ коснулись мягкие губы старшего брата, почувствовал, как едва ощутимо они дрожат, будто издалека услышал рядом тихий голос.
- А вот я тогда не смог убить своего брата. И даже сейчас не могу.
Глава 5 – Дорога.
Безликая холодная ночь окружала его. Ледяной ветер непрерывно дул в спину, заставляя бежать еще быстрее. Бежать в никуда, прочь от прошлого, прочь от самого себя. А самое главное - не оглядываться и не останавливаться.
Дикий вой непогоды, громкое сбившееся дыхание, резкий крик ночной птицы в небе, отчаянный лихорадочный шепот рассудка – все слилось в один протяжный звон.
Саске, без остановки двигаясь вперед, ничего не видя перед собой. Лишь отточенные рефлексы шиноби не позволяли ему окончательно потеряться в густоте ночного леса.
…Он очнулся в какой-то яме – уставший, измотанный, весь в грязи. Равнодушное серое небо сверху, скользкая холодная земля снизу. Но хуже всего было леденящее чувство никчемности и пустота. Пустота кругом, пустота внутри. Один, совсем один, теперь уже навсегда, необратимо. И некуда идти, не к чему стремиться. Такая долгожданная цель достигнута, но сам он разбит. Разбит окончательно своими же желаниями.
Саске подтянул колени к груди, обхватил их руками, вздрагивая, выгибаясь в беззвучном крике. Захлебываясь сухими слезами. Утопая в вязком отчаянии.
Сколь долго это длилось, он не помнил. Просто внезапно испарилась нахлынувшая боль, как будто и не было ее вовсе. Ушла, оставив после себя лишь глубокую немую печаль и равнодушие …
***
Приближался конец осени. Ночи становились холодными и длинными.
Саске поморщился, почувствовав, как по телу пробежала мелкая дрожь.
Развернулся, прижавшись спиной к железным перилам балкона, внимательно рассматривая через тонкое кружево штор лежащего на кровати Наруто.
Тот сжался в маленький комочек, зарылся лицом в одеяло. Красивый, загорелый, сильный.
«Кто бы мог подумать, Саске, что судьба приведет тебя обратно в эту деревню, в его объятья? Кто бы мог подумать?»
С губ сорвался еле слышный смешок. Учиха закрыл глаза, запрокинул голову.
Он никогда не рассказывал Наруто о том, почему вернулся, и что произошло между ним и Итачи. Старался не думать о последних четырех месяцах свого существования.
Было очень сложно вновь найти себя, научиться жить без «мести». Все вокруг казалось пустым, безвкусным. Ничего не волновало, не манило вперед. Казалось, жизнь застыла на одном месте – где-то по дороге от дома, где осталось бездыханное тело Итачи, до ближайшей деревни, в которой Саске, наконец-то, смог найти гостиницу и выспаться.
И уже сразу на следующий день после смерти старшего брата вернулись душащие сомнения, окруженные воспоминаниями о проведенных рядом с ним последних днях.
Тогда, стоя у двери и подслушивая чужой разговор, Саске оцепенел от холодных слов. Равнодушие и пренебрежение, скользившие в голосе Итачи невыносимо резали слух, скручивая все нутро в тугой узел. Ядовитая обида, наконец-то, вырвалась на свободу, обожгла своим пламенем.
«Он слаб как человек», - громом раскатывалось в сознании.
«Цель оправдывает средства», - эта фраза, которую он, Саске, так часто произносил сам, из уст брата сейчас казалась высшей степенью предательства.
Тогда решение было принято моментально, подталкиваемое вперед гневом, яростью. А сейчас, когда утихла та буря эмоций, когда спало невероятное напряжение, державшее сознание в течение последних дней в своих крепких тисках, Саске начал сомневаться. Сомневаться в том, правильно ли поступил.
«Итачи всегда говорил спокойно, отстраненно, особенно с посторонними. Так почему ему быть откровенным с Кисаме, даже не смотря на то, что тот его напарник? Может быть, стоило дождаться его объяснений?» - настойчиво шептали голоса сомнения. - «Может быть, ты ошибся?»
«Неужели на самом деле ошибся, сам лишил себя того, чего желал больше всего на свете? Окруженный стеной эмоций, утонув в море сомнений, потеряв способность мыслить холодно, беспристрастно – неужели ошибся?»
Поднималось холодная, беспощадная волна, накрывала стремительно, лишая опоры, заставляя сердце биться быстрее.
Но тут же из ниоткуда всплывали прозрачные родные образы давно ушедших людей, смотрели укоризненно, с обидой. И Саске снова полностью менял свое мнение. Убеждал себя, что поступил правильно, и иного пути не было. Но этого хватало ненадолго, через некоторое время вновь пробирались в сознание сомнения. Снова пытали, снова мучили жестоко, зло, неотступно. И с каждым разом Саске было труднее, больнее, невыносимей. Настолько плохо, что родились в ответ на эти чувства спасительное равнодушие, непробиваемое безразличие. И ломающее чувство жалости к себе.
Мир вокруг потерял краски, воздух утратил свежесть. Рассвет не волновал так, как раньше, закат перестал приносить умиротворение. Дни стали невыносимо длинными, пустыми.
И везде мерещились теплые, но со стальным блеском аспидные глаза. Неизвестно откуда приносил ветер до боли знакомый запах. Слышался иногда в ночи мягкий тихий голос, заставлял вздрагивать, оглядываться по сторонам.
И ничего не спасало от этих непрошенных миражей.
Саске искал забытье в саке, но получал лишь головную боль наутро. Искал избавление в чужих объятьях, но находил лишь отвращение к самому себе. Все было не так – и запах не тот, и вкус кожи не тот, и голос, и стон... И с каждым разом после очередного любовника ему еще больше хотелось ощутить в своих объятьях податливое гибкое тело брата, почувствовать его тепло, услышать его голос.
Невозможно.
Жизнь казалась пресной, люди - отвратительными, а сам он – прогнившим насквозь.
И даже «ненависть» не спасала – некому было больше мстить.
Невыносимо.
А потом появился Наруто.
Хорошо знакомый, ждавший все это время. По-прежнему смотрящий тепло, улыбающийся искренне. Саске не испытывал к нему каких-либо особенных чувств, но с ним не было так отвратительно, как с другими. Даже наоборот - хорошо, удивительно хорошо. Наруто не был лучше или хуже Итачи, он просто был другим, полностью, от кончиков ногтей до самой глубины души. Порывистый, эмоциональный, горячий, отзывчивый. Он заставлял не думать о брате, забыть, выкинуть его из головы, заполняя собой все уголки души, вытесняя привычное равнодушие, заставляя теряться в коридорах наслаждения, вселяя надежду …
…Саске нахмурился, заметив, как резко дернулся Наруто, вытянулся на постели, а потом снова сжался в комочек, затрясся.
В черных глазах мелькнуло недоумение, брови удивленно приподнялись.
Но когда Наруто вздрогнул во второй раз, Саске нахмурился, посмотрел себе под ноги задумчиво, затем выругался зло.
«Неужели услышал? Черт».
Он прижал прохладные ладони к лицу, тяжело вздохнул. Провел руками по волосам, шее, запрокинул голову, закрыв глаза. Вздохнул, а затем посмотрел перед собой устало, отстраненно.
Проще всего сейчас было уйти, сделать вид, что ничего не произошло. И не видеть грустного лица Наруто, его смотрящих непонимающе, с печалью голубых глаз, не видеть, как дрогнет уголок его губ, когда он попробует заговорить первым. Уйти быстро, не оглядываясь, оставить его наедине со своим переживаниями – Саске ненавидел такие моменты.
И он, не раздумывая, в одних штанах, перескочил через невысокие перила балкона и бесшумно приземлился на холодную землю. Тут же поморщился от ощущения склизкой почвы под босыми ногами, но, даже не смотря на это, не изменил своего решения. Он сделал несколько шагов по направлению к штабу Хокаге и внезапно остановился.
Немного помедлив, все же повернулся, внимательно посмотрел на окно, за которым остался его напарник, друг, любовник, и понял, что никуда не уйдет.
«И наплевать на переживания этого желтолицего придурка, от ревности еще никто не умирал. Пострадает пару дней и забудет, это его проблемы. Просто сейчас на улице холодно и сыро, и совсем не хочется бродить полураздетым в такую погоду, в конце концов, так и заболеть недалеко».
Словно подтверждая его мысли, в спину подул пронизывающий колючий ветер, растрепал волосы, обжег кожу своим прикосновением. Саске поежился и через минуту снова оказался на балконе. Тихо открыл дверь, неслышно проскользнул в комнату. Не глядя на Наруто, быстро прошел в ванную комнату, оставляя за собой черные следы на ковре. Смыл с ног грязь, намеренно включив ледяную воду. Затем присел на край ванны, отстраненно глядя перед собой в никуда. Несколько минут прошли в неподвижности, как будто Саске отгородился от этого мира, ушел в известные только ему дали, забылся на несколько, показавшихся бесконечно длинными минут. А затем встал, аккуратно повесил полотенце, вышел из ванны, тихо притворив дверь, подошел к кровати и лег на мягкий матрас.
Наруто не шевелился, лежа спиной к своему любовнику, не было слышно даже его дыхания.
Слишком тихо.
Непривычно.
Тогда Саске протянул руку, погладил его сильное гладкое бедро, провел пальцами верх, сжал их чуть сильнее на плече. Не дождавшись ответной реакции, уверенно развернул Узумаки к себе лицом, заглянул в его глаза и… замер.
Замер, увидев невыносимую режущую печаль во взгляде его глаз, почувствовал, как в груди глухо ударило сердце.
«Плевать».
Саске подался вперед, переместил ладонь на шею Наруто, потянулся к его губам.
Тот тут же протестующе уперся руками в грудь Учихи, завертел головой, но Саске не стал обращать на это внимания. Лишь сильнее сжал пальцы на загорелой шее, второй рукой обхватил пытающегося вырваться юношу за талию, и уверенно притянул его к себе. Но, услышав хриплое категоричное «нет», внезапно расслабил объятья, перекатился на спину, скрестил руки на лице, закрывая уставшие глаза. Устало вздохнул, пытаясь подавить стремительно растущие раздражение и злобу. Выругался зло, не сдерживая себя в выражениях.
- Дурак, - завершил свою речь Саске. – Я же тебя выбрал, тебя.
Но Наруто не слушал, он отвернулся от него, снова сжался в клубочек. Задышал часто-часто. Нахмурился, обдумывая сложившуюся ситуацию, пытаясь найти правильное, верное решение. Не зная, как утихомирить разрывающую его на части острую обиду, унять отчаянно кричащее сердце, успокоить и перебороть задетую гордость, чтобы помочь. Помочь Саске.
Ведь теперь стало Наруто ясно, почему тот вернулся, почему так изменился. Стали понятны и его долгое молчание вечерами, и постоянное желание побыть одному. И почему по ночам он так часто просыпается в ледяном поту, измученный кошмарами, почему никогда не говорит о брате… Наруто прикусил губу, чтобы не застонать в голос от переполняющих чувств , стараясь не думать о том, какие отношения связывают братьев Учиха …
В тяжелом молчании прошли следующие несколько минут. А потом Саске встал, подхватил лежавшие на столе пачку сигарет и зажигалку, и ушел на балкон. Ушел, чувствуя неприятную тяжесть на душе, не зная, как от нее избавиться и виня во всем Наруто.
…Саске замерз, его губы стали неестественного бледно-серого цвета, а кожа покрылась тысячами мелких мурашек. Но возвращаться обратно в комнату ему не хотелось.
Он был зол, невероятно зол на себя за несдержанность, еще больше на Наруто за его реакцию. Хотя, конечно, этого и следовало ожидать, но этот факт Саске решил опустить.
-Черт, - он затушил сигарету и выкинул окурок.
Прижался к холодному стене, опустил подбородок к груди и закрыл глаза. И воображение тут же нарисовало, сплело из кружева воспоминаний до боли родной образ. Тепло смотрящие глаза, слегка приоткрытые розовые мягкие губы, нежный румянец на щеках. В последнее время именно таким – добрым, заботливым, внимательным – представлялся ему Итачи. Не жестоким, холодным, расчетливым, а любящим, понимающим.
Все чаще и чаще Саске казалось, что память-мерзавка специально над ним издевается. Так и сейчас, легкий воздушный образ улыбнулся ему светло, приветливо, вновь увлекая, маня за собой в безумный водоворот…
Тихий скрип двери заставил Саске резко поднять голову.
В дверном проеме стоял Наруто, переминаясь с ноги на ногу. Уставший, измученный, он смотрел на Саске серьезно, ожидающе, но без укора, тепло, понимающе.
- Пойдем спать, холодно же, - его голос звучал как всегда тихо.
Удивительно, всегда шумный, суетливый Наруто наедине становился спокойным, умиротворенным. Мог подолгу молчать, просто сидя рядом и наблюдая за любимым, или лежа в его теплых объятьях.
По утрам он был сонным, немного заторможенным, иногда даже забавно ворчал. Вечерами - внимательным, всегда веселым, даже если прошедший день приносил лишь усталость и разочарование. А ночами - неизменно нежным, страстным, отзывчивым. А иногда просыпался в нем неугомонный ребенок, и он всеми известными и неизвестными способами пытался вызвать у Саске улыбку. Правда, получалось это редко - Учиха не любил улыбаться.
И где бы он не был, в какой бы ситуации не оказался, в одном Саске был уверен – за его спиной, даже если это не заметно, всегда стоит крепкая высокая фигура в оранжевом.
«Наруто», - как заклятие произнес про себя Саске, зная, что лишь это имя способно вытеснить из памяти хотя бы ненадолго другое имя.
- Пойдем, - повторил Наруто еще раз.
Учиха кивнул в ответ, бросил прощальный взгляд на небо, будто говоря кому-то: «Прощай». Прошел следом за Узумаки в комнату, плотно прикрыв за собой дверь балкона, скользнул под одеяло, с наслаждением ощущая оставшееся на простынях тепло чужого тела.
Наруто тут же прижался к нему, положил голову на плечо, обнял, стараясь согреть.
Этой ночью они так и не смогли уснуть, лишь под утро на рассвете Наруто удалось ненадолго вздремнуть, а Саске так и не сомкнул глаз.
Он думал. Думал о прошлом, о будущем, о настоящем. Подолгу смотрел на любовника, чувствуя, что сейчас настал именно тот момент, когда надо решить, как жить дальше.
Утром они не смотрели друг другу в глаза. Наруто был растерян и подавлен, даже привычная улыбка не могла скрыть этого – Саске слишком хорошо его знал. Задавал какие-то бессмысленные вопросы, и, казалось, практически не слышал того, что ему отвечал Учиха. А потом просто сел на край кровати, ссутулился донельзя, наклонил голову вперед, закрыл глаза.
Никогда еще ему не казалась такой маленькой эта комната, такими давящими стены, невыносимым общество Учихи, но и уйти Наруто не мог, он даже не думал об этом, такой путь был не для него. А когда Саске поцеловал его в шею, обнял, прижимая к себе, наконец-то смог вздохнуть спокойно, расслабленно. Развернулся к нему лицом, уткнулся носом в шею, крепко обнял.
Они никогда не вернутся к воспоминаниям об этой ночи, никогда о ней не заговорят. А если память-лицемерка снова приведет их к запретному, то постараются не поддаваться и свернуть в другую сторону. В этой жизни всегда есть вещи, события, люди, чувства, которые лучше оставить в прошлом, дать им скрыться в пыли времен, иначе дальше жить просто невозможно.
И впервые Саске подумал о том, что теперь, когда Итачи мертв, он может не рвать никаких уз и не боятся их, потому что твердо знал – со смертью старшего брата необходимость в этом отпала, а Наруто никогда не предаст.
Эпилог – Неизбежное.
Темное помещение освещала всего лишь одна единственная свеча, отбрасывавшая на стены слабые едва различимые тени. Человек в черном плаще оперся спиной о стену, наклонил голову в бок и оскалился в противной улыбке.
- Ну что, Итачи-сан? Пора, - он с интересом наблюдал за тем, как его напарник непроизвольно потирает пальцами длинный уродливый шрам на горле. – Вы готовы?
- К чему? – холодный голос Учихи резал воздух и слух.
Он поднялся из-за стола, затушил свечу и направился к выходу, лишь бросив на ходу Кисаме:
- Не отставай.
И, не оглядываясь, быстрым шагом направился в сторону своего бывшего дома – Конохи
5 глав ( 2 часть)
Название: 5 глав
Глава 5
Фэндом: Наруто
Автор: gygyli
Бета: *alisenok*
Персонажи (Пейринг): Саске/Наруто, Саске/Итачи
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма, ангст.
Состояние: закончен
Дисклеймер: отказываюсь от прав на исходник и его героев
Предупреждение: слэш, ООС персонажей
От автора: это мой первый фик состоящий из нескольких частей и дописанный c почином меня
читать дальше
Глава 5
Фэндом: Наруто
Автор: gygyli
Бета: *alisenok*
Персонажи (Пейринг): Саске/Наруто, Саске/Итачи
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма, ангст.
Состояние: закончен
Дисклеймер: отказываюсь от прав на исходник и его героев
Предупреждение: слэш, ООС персонажей
От автора: это мой первый фик состоящий из нескольких частей и дописанный c почином меня
читать дальше